Центральная тема городских политических комментариев последних недель — решение Конституционного суда о губернаторском «третьем сроке», его последствия для Петербурга и недвусмысленное заявление губернатора Яковлева о намерении баллотироваться в третий раз. До этого наш губернатор неоднократно и публично заявлял о том, что ни о каком третьем сроке до годовщины Петербурга в мае 2003 года он и думать не хочет — главное для него достойная организация юбилея. Честно говоря, мало кто из внимательных наблюдателей верил в то, что дело обстоит именно так. Но высказывать намерение третьей баллотировки до решения Конституционного суда было бы в высшей степени самонадеянно — и г-н Яковлев таких заявлений не делал. Теперь пришла их пора. Нет слов, объявлять о таком намерении за два года до самих выборов есть достаточно необычный политический поступок. Скажем, американские президенты, намеревающиеся избираться во второй раз, заявляют о своих планах месяцев за 9—10 до выборов. Если они начнут это делать слишком рано, их избиратель скажет, что президент думает не о стране, а о своей личной политической судьбе. Думается, впрочем, что памятное заявление прозвучало далеко не случайно. Дело в том, что, исходя из смысла решения Конституционного суда применительно к Петербургу, ясно: Устав города необходимо, в случае претворения в жизнь намерения губернатора, менять. Конкретно: изымать статью, связанную с ограничением пребывания высшего должностного лица города на своем посту максимум восемью годами. И хотя, по убеждению автора этих заметок, последнюю точку в трактовке данного вопроса может дать только Уставный суд, большинство комментаторов сходятся именно в таком мнении — г-ну Яковлеву для переизбрания следует приложить максимум усилий для изменения городской конституции — Устава Санкт-Петербурга. Политические комбинации вокруг этого решения плетутся давно. В их свете понятна и вялая реакция городской исполнительной власти на существование «резервных фондов» депутатов во всех их ипостасях, и согласие губернатора на однотуровые выборы в ЗакС вместо двухтуровых, что, по общему мнению, дает преимущество действующему депутатскому корпусу. Венцом такого торга должно было стать депутатское согласие на «третий срок» г-на Яковлева. Но как-то не сложилось. Вот почему шанс для губернатора состоит в радикальном изменении состава ЗакСа в свою пользу, чтобы из 50 депутатов нового ЗакСа 34 относились либо к его верным сторонникам, либо к тем, чьи бизнес- или иные интересы прочно были бы связаны со Смольным. Похоже, именно этим и объясняется столь необычайно раннее начало губернаторской избирательной кампании. Нет сомнения, что это заявление углубило и без того нежелательный накануне 300-летия города раскол в городской политической элите. Но г-н Яковлев сознательно пошел на углубление такого раскола, учитывая свое умение навязывать волю колеблющимся и нейтрализовать оппонентов. Любые шаги в этом направлении будут еще более усугублять раскол. К сожалению, город ждут непростые времена. Впрочем, надеюсь, у горожан хватит здравого смысла, чтобы осознать свое место в подобной ситуации. Пока же, пожалуй, стоит посмотреть на возникшую проблему с иной стороны. Но сначала придется еще раз напомнить: чтобы действующий градоначальник имел возможность осесть в Смольном на третий срок, необходимы изменения в Уставе Санкт-Петербурга. Если нынешний или будущий составы ЗакСа такие изменения каким-то образом произведут — формально все будет по закону. Но это будет ситуация использования права во имя целесообразности. Однако целесообразность — вещь обоюдоострая и непредсказуемая, ибо она изначально субъективна. Поэтому в демократическом обществе процедуры и четкие регламенты ставятся выше целесообразности. По вопросу соотношения права и целесообразности, как представляется, наилучший урок стране и каждому ее гражданину преподал президент Путин. Вспомним, как в начале года спикер Совета Федерации С. Миронов озвучил идею продления президентских полномочий. Как все всполошились! Пошли комментарии, что Миронов-де «выполняет заказ», а сам Путин решил, что второй его срок продлится семь лет (так было до недавнего времени во Франции). Помнится, что Миронов тогда разъяснил, что имел в виду увеличение президентской легислатуры до пяти лет. Путин молчал. Наконец он высказал свое мнение. Его ответ: да, над предложением Миронова следует поразмыслить, но — для работы следующего президента. Действующий президент избирался по одним правилам, и менять эти правила под него — не вполне прилично, делать этого нельзя. Это был ответ мужчины, верного своему слову, это был ответ президента-законника, для которого целесообразность права несоизмерима с правом целесообразности. Что мешало Путину поступить иначе? Поддержка масс — широчайшая, а значит, никаких протестов. Квалифицированное большинство в Думе и Совете Федерации вполне могло бы быть обеспечено хоть завтра. Осталось только принять закон о Конституционном совещании, созвать такое Совещание и дружно изменить Конституцию, увеличив собственные сроки пребывания в Кремле. Путин на это не пошел. До думских выборов — чуть больше года, там не за горами и президентские, а о подобных устремлениях не болтают даже в самых глухих политических кулуарах. Приведенное сравнение реакции Кремля и Смольного не для того, чтобы кого-то возвысить, а кого-то уязвить. Все мы, президент, губернатор, вы, уважаемые читатели, автор этих заметок — живые люди со своими достоинствами и слабостями. Но если тенденция превалирования желаний, целесообразности над правом возьмет верх — последствия будут непредсказуемыми. А это мы уже проходили.