Лениградская Правда
6 DECEMBER 2024, FRIDAY
    ТЕМЫ ДНЯ          НОВОСТИ          ДАЙДЖЕСТ          ИХ НРАВЫ          КТО ЕСТЬ КТО          БУДНИ СЕВЕРО-ЗАПАДА          РЕДАКЦИЯ     
“Фабрика звезд” попала в рабство
15.12.2005 00:01
Ансамблю МВО рукоплескал весь мир.
     Ансамбль песни и пляски Московского военного округа — мечта любого призывника-музыканта. Отбор туда жесткий: 5—6 человек на место. Такой конкурс когда-то выдержали рядовые Давид Тухманов и Георгий Мовсесян — ныне классики песенного жанра, эстрадные артисты Илья Олейников и Владимир Винокур, певцы Игорь Николаев и Николай Басков.
     Cолдаты в ансамбле всегда служили непростые...
     — Мой сын — музыкант, — в телефонной трубке дрожал тихий женский голос. — Когда его призвали в армию и он попал в знаменитый ансамбль в Москве, думала, повезло, артистом станет. А вместо этого мой “артист” кому-то дачу строит. За миску супа.
     Представить себе Винокура или Баскова с лопатой на генеральской даче не получалось никак. Рассказ женщины требовал доказательств, и “МК” начал собственное расследование.
           
     Использовать солдат в “неслужебных” целях министр обороны недавно категорически запретил своим приказом. Вплоть до уголовной ответственности. Но приказ приказом, а шкурные интересы никто ведь не отменял? Их в армии испокон веку решали за счет подчиненных. Решают и сейчас: была — не была! Министр не узнает, прокуратура — не съест. А потому, неудивительно, что “батраки” из ансамбля песни и пляски МВО оказались строго засекреченными.

     
     Чтобы начать поиски, нужны были хоть какие-то подробности. Информацию наверняка знали в Доме офицеров в Краснокурсантском проезде, где базируется ансамбль. А может, в казарме, автопарке, общежитии — они тоже находятся неподалеку. Везде ведь работают люди, но с журналистом они вряд ли стали бы откровенничать. А вот с мамашей, мечтающей пристроить сыночка-гения в артисты, или с тетушкой, которая привезла племяннику апельсины, — очень даже может быть. Пришлось перевоплощаться.

Тетушка Чарли, из провинции

     Старенькое пальтишко, испуганный взгляд, авоська с фруктами — чем не тетушка из провинции? Приехала издалека. Ничего в Москве не знаю, но очень беспокоюсь за любимого племянника, а потому расспрашиваю о нем каждого встречного военного. Называю настоящую фамилию солдата, благо она мне известна. И вскоре нужная информация — у меня в руках.
     Дача, на которую увезли моего “племянника”, принадлежит “высокопоставленной даме” и находится где-то в подмосковном Одинцове. Рядом с домом отдыха и каким-то батальоном. (Два ориентира — это уже кое-что!) Ежедневно на дачу отправляют по нескольку человек. Сейчас, к примеру, там работают водители — Михалев, Бубликов, баянисты — Третьяков, Шкурко, и кларнетист — Волков.
     — Да уж, по кнопочкам баянным их музыкальные пальчики теперь не бегают, — злорадно пробасил какой-то парнишка из штабного оркестра. — Они теперь у дачного забора железными ломами долбят бетон: делают желоб к проводам для камер видеонаблюдения.
     Я картинно заохала, но тут же подоспела какая-то сердобольная старушка, то ли дежурная, то ли уборщица:
     — Да не бойтесь вы так. Хозяйка дома ребят не обижает. Кормит хорошо. И вообще женщина она добрая. Однажды подошла, посмотрела, как мальчишки на холоде ломами стучат, сжалилась и пообещала: дескать, когда работу закончите, прикажу генералу Веселову, чтобы он всех вас в отпуск отправил. А не отправит — так уж я ему!.. Вот мальчишки теперь и стараются — очень в отпуск хотят.
     — А что же это за генерал такой? — нарочно интересуюсь, хотя прекрасно знаю, что генерал-майор Евгений Веселов — главный воспитатель Московского военного округа.
     — О-о, большой человек, — кивает дежурная. — Ансамбль как раз ему подчиняется.
     Тут к разговору стали прислушиваться какие-то молодые люди с нотами в руках. И “тетушка” не сдержалась:
     — А вы сами-то что ж помалкиваете, если видите, что ваших же друзей-музыкантов, словно рабов, на “фазенду” возят?
     Неожиданно вопрос оказался ох каким болезненным. В ответ тут же послышались жаркие оправдания: “Да весь ансамбль бурлит! А что поделаешь? Говорят, дама — знакомая генерала — чуть ли не советник самого президента! Вот все и притихли. Начальник ансамбля майор Неклюдов солдат отдает — и молчит, полковник Баранов машину им выделяет, куда — не спрашивает. Да чего там! Племянничек ваш тоже хорош: было бы плохо ему, давно б в прокуратуру позвонил. Так не звонит же!”
     В общем, страсти накалились так, что я поняла: переборщила, могут расколоть. Вон у одного из собеседников глаз прищурился, совсем как у Станиславского: “не верю!”.
     Спор еще продолжался, а “тетка” уже исчезла. Зато теперь ей было известно, где искать ту злосчастную дачу.

Батальоны просят кирпича

     — Я знаю, куда нам ехать, — редакционный водитель Саша оказался родом из Одинцова. — Домов отдыха у нас не так уж много. И батальон ваш тоже отыщем. Садитесь в машину.
     Первой остановкой стал дом отдыха “Лесной городок”, а неподалеку — батальон связи ПВО в окружении поселков с каменными заборами и шикарными особняками. Оба ориентира в наличии. Значит, солдаты вполне могут работать здесь.
     Одна проблема — поселки под охраной. Пробиться внутрь не так просто. Хотя, предположила я, таджикам, украинцам, белорусам — всем тем, кто строит, охраняет и обслуживает это великолепие, — проблемы бедного солдата, работавшего за “спасибо”, куда ближе забот их богатых хозяев. Так и произошло. Перед “тетушкой” открывались любые шлагбаумы, двери и сердца. Ничего не попишешь: классовая солидарность.
     — Нет, сегодня солдат вроде не привозили, — обязательно сочувствовал кто-нибудь из них. — А вот в ту пятницу были какие-то бойцы. Спросите вон в доме генерала Ачалова (бывший командующий ВДВ, впоследствии замминистра обороны, уволенный за поддержку ГКЧП. — О.Б.). Хотя ваш ведь — музыкант? А у того обычно десантники работают. В Баковку поезжайте. Там много солдат дачи строит.
     …На въезде в Баковку за глухим забором с колючей проволокой возвышались казармы огромной воинской части. Может быть, это и есть тот самый ориентир — батальон? Дом отдыха, как выяснилось, тоже где-то рядом.
     Воинская часть №74213 действительно оказалась батальоном — обеспечения Генштаба. За его забором — поселок, который так и называется Военный городок. Он когда-то принадлежал дивизии ПВО — ее давно расформировали. Теперь в этих домах, превратившихся в руины, доживают отставники и их семьи. А рядом, на той же земле, растут дома новых хозяев — офицеров батальона. Их дома приятно радуют глаз богатством архитектуры. Например, четырехэтажный особняк начальника штаба в/ч 74213. Он вырос недавно прямо напротив кривой двухэтажной развалюхи бывших пэвэошников.
     — Вы кого-то ищете? — поинтересовалась жительница поселка.
     — Солдата. Он где-то здесь должен работать.
     — Ой, это вам долго придется ходить. Они тут всюду: вон к тому коттеджу коммуникации прокладывают, там — что-то ремонтируют, — женщина указывает мне в разные стороны, искренне желая помочь. Солдаты на строительстве особняков для нее — привычная деталь местного пейзажа, которая давно не вызывает вопросов, тем более возмущения. — Вы лучше вон у того паренька спросите, он подскажет, — и она махнула в сторону юноши, который вразвалочку шел к командирскому особняку.
     О том, что это солдат, напоминала лишь форма, чуть припорошенная белой строительной пылью. “Сашок из Саратова”, — представился он. Выслушав мой стандартный рассказ о “племяннике”, он уверенно заявил:
     — Нет здесь никаких музыкантов. Зачем нам чужие, если своих целая часть, — и кивнул в сторону забора с колючей проволокой.
     — Слушай, а тебе не противно? Вроде в армию шел служить, а из тебя то ли батрака, то ли раба какого-то делают.
     — Какого еще раба?! Я добровольно работаю. Это лучше, чем на плацу бессмысленной муштрой заниматься.
     — А деньги за твою работу кто получает, командир? Ведь на одну полковничью зарплату такие хоромы не отстроишь.
     — Ну не знаю, — нахохлился Сашок, — тут никого не обижают. Я тоже неплохо зарабатываю. И еще в отпуск дней на десять отправят…
     — А ты за время службы хоть раз оружие в руках держал?
     Тут солдат Генштаба залился раскатистым смехом:
     — Какое оружие? У нас в части всего два пистолета. Один сломан, а другой — сувенир у командира на тумбочке. Да и зачем оно мне? Я электрик. Вон видите, иллюминация? — он показал на забор командирского дворца, где на каждом столбе из камня горело по фонарю. — Моя работа.
     …Уже вечерело. Фонари на заборе — гордость саратовского электрика — то зажигались, то снова гасли, озаряя морозные сумерки нежными бликами. Забор начштаба был самым светлым местом этого батальона. Прав Сашок — настоящая иллюминация. Будет ему что вспомнить о своей службе в Генштабе.

На безымянной высоте

     Следующим утром мы с водителем снова отправились колесить по Подмосковью. Осталось проверить последний ориентир — дом отдыха “Полет”. Пока машина мчалась по Кутузовскому проспекту, шофер рассуждал:
     — Вчера, пока вас в Баковке ждал, наблюдал такую картину: на площадке за постом ГАИ остановилась “девятка”, из нее офицер вывел четверых солдат, пересадил их в “Мицубиси”, к какому-то “гражданскому” мужику. Они пожали друг другу руки и разъехались. Дело было к вечеру. В темноте работать уже поздно. Значит, тот мужик их не на один день забрал. И еще: за постом ГАИ они почему встретились? Чтоб у милиции, если остановит, лишних вопросов не возникло: куда это “гражданский” везет солдат? А до следующего поста они наверняка свернут в какой-нибудь поселок.
     Наблюдательность водителя Саши добила меня окончательно. Если все поставлено на поток: солдаты строят, освещают заборы, ездят за это в отпуска, командиры имеют “бабки”, генералы — блага, и все при этом довольны, то зачем тогда министр пишет какие-то приказы, военная прокуратура кого-то наказывает, а мы, журналисты, пытаемся спасать униженных и оскорбленных, которые сами себя таковыми не считают? Может, ну их всех! Развернуться сейчас — и назад, в редакцию?
     Но мы не развернулись. Наша машина нырнула под мост у знака “Батальон ГАИ” и помчалась к дому отдыха “Полет”, рядом с которым возвышались особняки-новостройки.
     Есть. Нашла. Вот оно — то самое место, где работают музыканты. Это тут они долбят бетон вдоль забора, как рассказывал тот парень из оркестра?
     — Да, солдаты здесь есть, их даже в “гражданку” не переодели, прямо так в форме и работают, — охотно делились со мной здешние прохожие. — Их по утрам то “Газель”, то “Волга” привозит вон к тому длинному забору.
     Длинному? Мягко сказано! Забор огораживал такую большую территорию, что когда я попыталась его сфотографировать, то в кадр он не уместился даже с полукилометра. Неужели все это расстояние музыканты продолбили ломами вручную? Да после такой работы не то что баян или кларнет, но и собственный... в руках не удержишь!
     Тут моя журналистская злость взыграла с новой силой. Я осмотрелась. Неподалеку возвышался недостроенный дом — удобная точка для фото: вид сверху. Вдруг повезет, и я сниму бойцов прямо за работой — с той стороны?
     Дом оказался пустым. Преставленная к стене деревянная тремянка призывно звала на крышу. С нее открывался хороший вид на соседский участок, словно откушенный от территории дома отдыха плетеным забором. Но — вот жалость! — бойцов видно не было. Работа кипела уже в доме — в окнах мелькали их силуэты. Что ж, не повезло. Кадр “солдаты за непосильной работой” отменяется. Нужно что-то придумать. Спуститься и подождать.
     Кстати, поселок, по которому я расхаживала, почему-то оказался безымянным: улицы — без названий, дома — без номеров.
     — Все потому, что строительство тут незаконное, — объяснил мне местный житель. — Видите этот забор, — и он показал как раз на тот самый, который меня интересовал больше других. — Это — территория дома отдыха, а ее продали какой-то дамочке–бизнесмену. Теперь прокуратура там разбирается.
     Вот оно что! А в ансамбле считают, что хозяйка — чуть ли не советник президента. Оказывается, все чушь. Всего лишь какая-то генеральская знакомая, и всего-то? Впрочем, стоп! Тут начинается совсем другая история. Сейчас нужно разобраться с музыкантами.
     Как раз в этот момент калитка длинного забора открылась и оттуда вышел солдат — грустный интеллигентный мальчик в военной форме с красным шевроном на рукаве (их действительно даже не переодели!). Он нес мешок с мусором на ближайшую помойку. Следом за ним увязалась черная собачонка, с которой, видно, они давно знакомы.
     Я достала фотоаппарат и прицелилась, ожидая, когда парнишка пойдет обратно. “Не спеши, пусть подойдет чуть ближе, — успокаивала я себя, — только бы не заметил...”
     Он не заметил. Теребя за холку пса, солдат дошел до калитки и скрылся за высоким забором.

* * *

     Вот и все. Дело сделано — факт использования солдат в “неслужебных” целях налицо. Только радости нет.
     Я представила, как, прочитав статью, генералы первым делом начнут вычислять тех, кто “сдал информацию”. Как полковникам и майорам придется лебезить перед начальством, заглаживая вину. И как же все они будут “драть” своих подчиненных за то, что те разоткровенничались с какой-то “теткой”, которая на самом деле оказалась журналистом.
     “Спасенным” солдатам, конечно, достанется больше всех. И, возможно, главный вывод, который они сделают после всего, это никому не верить, не болтать и терпеть.
     …Очень терпеливых мальчиков воспитывает сегодня наша армия. Настоящих рабов.
     
      Бывший рядовой (1969—1970 гг.) Академического ансамбля песни и пляски Московского военного округа, народный артист России Владимир ВИНОКУР:
     
— Я просто счастлив, что два года службы у меня прошли в профессиональном ансамбле песни и пляски. Благодаря этому я не потерял драгоценное время, а ведь именно этого боятся многие молодые люди. Я же, наоборот, за время службы подготовился, а после армии поступил в театральный институт. И поступил легко — практика была большая: вел концерты в профессиональном коллективе, пел и даже танцевальные номера исполнял.
     Очень благодарен начальнику ансамбля, знаменитому военному дирижеру полковнику Сурену Исааковичу Баблоеву. Он сильный музыкант, а руководитель жесткий и одновременно добрый. Огромную роль сыграл в моей жизни и наш старшина Николай Журавлев. А типаж какой интересный! Впоследствии он стал прототипом моего номера про старшину, с которым я стал лауреатом всероссийского конкурса.
     — Дедовщина у вас в ансамбле была?
     
— Да что вы! Музыканты и певцы — лауреаты международных конкурсов, танцоры — из “Березки”, Моисеевского, Пятницкого ансамбля. Это — коллектив профессионалов. Да и какая может быть дедовщина, когда мы вместе шли в бой, то есть в концерт.
     — А на дачи к генералам вас работать возили?
     
— (Смеется.) Такое даже представить невозможно. Мы же были военными артистами! Хотя однажды я случайно зашел домой к нашему начальнику — дежурным был по ансамблю — и принес ему письмо, смотрю, а у него на кухне рабочие мучаются, не могут кухню побелить. Тут я не выдержал: “Спорим, за час это сделаю?”. Я же до армии окончил строительный техникум, так что был и маляром-штукатуром, и плотником, и бетонщиком, и каменщиком — все умел делать. Так вот, взял я краскопульт, кисти и запросто сделал то, что не сумели те мастера-алкоголики. Но, подчеркиваю, исключительно по доброй воле, никто меня не заставлял. Просто захотелось показать, что у меня есть еще одна профессия, которую сегодня, к сожалению, я уже забыл.
Ольга Божьева, Московский комсомолец , 15.12.2005



Логин
Пароль

Архив Ленправды
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
05 12
2001
10
2000
10
1999
04
2024
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
10 11
    ТЕМЫ ДНЯ          НОВОСТИ          ДАЙДЖЕСТ          ИХ НРАВЫ          КТО ЕСТЬ КТО          БУДНИ СЕВЕРО-ЗАПАДА          РЕДАКЦИЯ     
© 2001-2024, Ленправда
info@lenpravda.ru