В процессе подготовки нового издания книги «Бандитский Петербург» директору Агентства журналистских расследований Андрею Константинову удалось пересечься и пообщаться с одним из ее героев – Владимиром Барсуковым (Кумариным). Их последняя обстоятельная беседа с ним, по результатам которой была написана глава «Кумарин: автобиография в вольном стиле», состоялась более пяти лет назад. С тех пор многое изменилось в жизни этого, по словам Константинова, незаурядного человека, которого одни до настоящего времени продолжают упорно связывать с крупнейшим в регионе «тамбовским» сообществом, а другие знают исключительно как удачливого бизнесмена, мецената и благотворителя.

- Я полностью согласен с тем, что время изменилось и что того «Бандитского Петербурга», о котором вы писали, уже не существует. И лучшее подтверждение тому - юбилей Петербурга, прошедший без малейших эксцессов. Это - показатель. (Кстати, со мной спецслужбы консультировались перед 300-летием.) Более того, лично я даже предложил бы вообще сменить это название - «Бандитский Петербург», но понимаю, что у вас свои издательские интересы, дела и прочее...

А так называемые «гангстерские войны» действительно ушли, хотя все равно продолжает существовать такой негативный криминальный фон. Периодически стреляют, убивают. Это осталось, но, насколько я знаю, такие вещи происходят не только у нас, но и по всей России, к сожалению. Где это еще возможно - идет захват. Но это уже сугубо экономические разборки. Причем в основном накат идет на тех директоров и владельцев, которые на поверхность выйти успели, но подпереться крепкой спиной каких-то силовых или властных структур не смогли. И теперь их пытаются прибрать к рукам. То есть строится такой жесткий капитализм, когда маленьких съедают...

- Это так, но ведь и «большим» достается тоже. В данном случае, как вы понимаете, я имею в виду в первую очередь убийство Кости-Могилы. Этим летом об этом убийстве не написал разве что совсем ленивый, причем практически все журналисты неизменно упоминали о вашем конфликте образца 1999 - 2000 годов, который завершился памятным рукопожатием в «Англетере». Некоторые СМИ недвусмысленно давали понять, что на самом-то деле этим рукопожатием ваша «война» не закончилась.

- Что касается той встречи в «Астории»… То, наверное, вы тогда были правы - Константин был больше заинтересован в этом. К тому времени убили Новоселова, еще ряд людей. А параллельно пошли все эти статьи, которые заказывал Костя. Если помните, мне пришлось тогда подать в суд на ряд газет (с тем же Пониделко был процесс, который хоть и длился порядка трех лет, но мы его все же выиграли)... Да, я был вынужден тогда оставить все посты, которые официально занимал, в какой-то степени дистанцироваться от публичной жизни, чтобы хоть так остановить весь этот вал негативной информации обо мне. Причем от этого в большей степени пострадал не я лично, а конкретное дело, бизнес людей, которые ко всей этой истории наших с Костей взаимоотношений вообще не причастны. Но я, естественно, прекрасно знал, кто за всем этим стоял, кто все эти статьи заказывал и проплачивал. Думаю, и Константин сам прекрасно понимал, что все равно рано или поздно всем станет ясно, что именно он всю эту игру против меня затеял. Поэтому в конечном итоге состоялась встреча в «Астории». Мы всё прекрасно друг о друге знали и понимали, но встретились, помирились. Рукопожатие действительно было. Но я и тогда и теперь считаю, что все сделал правильно. Нужно было обязательно сделать это, чтобы в городе под шумок наших напряженных отношений не происходило каких-то непотребных вещей, чтобы под сурдинку под эту кто-то другой свои дела не проворачивал.

- Вы говорите, что знали о том, что именно Константин заказывал в прессе статьи, направленные против вас. Но ведь и с его смертью вы не выпали из-под прицела прессы. Редкая неделя обходится без того, чтобы где-то не появилась новая статья «из жизни «тамбовских», посвященная вам, вашим коллегам (как бывшим, так и нынешним).

- Что касается тех материалов, я это знаю наверняка, потому что позднее ко мне приходили люди, которые, скажем так, просто «сдавали» Константина, рассказывали, откуда ветер дует.

Что же до всего остального… Знаете, вот лично у меня за последние пять лет никаких особо серьезных конфликтов с правоохранительными органами не было. Однако, если что-то где-то в городе происходит, все равно тягают на какие-то разговоры, собеседования. Это уж обязательно. Как будто я обязан быть в курсе абсолютно любых городских раскладов и проблем...

Хотя их тоже где-то понять можно. Все эти статьи в центральных газетах… Власть должна была в конечном итоге реагировать на это каким-то способом. Правда, способы, мягко говоря, странные. Например, Грызлов берет и заявляет, что, мол, 90 (или сколько там?) предприятий контролируют «тамбовские». Откуда такие сведения? Почему именно 90? А если ровно столько, то тогда чье же все остальное? Почему не называют остальных?

Все эти истории, все эти публикации я сегодня воспринимаю уже не так болезненно, как раньше. Кроме разве что тех случаев, когда они задевают не только меня, но и тех людей, которых я неплохо знал раньше и знаю сейчас. Случаются такие вещи, которые просто нельзя оставлять безнаказанными, на которые обязательно нужно реагировать. Тогда мы, как в случае с тем же Пониделко, подаем в суд.

- Можете привести примеры?

- Пожалуйста. Вот закрыли мне недавно визу в Германию, хотя с этой страной у меня было связано много проектов и планов. А визу закрыли потому, что там якобы расследуют «ужасную» деятельность «тамбовского» сообщества. Логика лично мне не очень понятна: если действительно они там что-то расследуют, то, наоборот, вроде как должны быть заинтересованы в том, чтобы я приехал, дал какие-то разъяснения, показания.

Далеко не последнюю роль в этом деле сыграл немецкий журналист Юрген Ротт, выпустивший в Германии свою книгу о «русской мафии». Там очень много внимания уделено и моей персоне. Так вот мы сейчас судимся с этим автором и с его издательством. Все это, конечно, осложняется тем, что мне закрыли визу, но мы все равно пойдем в этом направлении до конца. Потому что я считаю эту книгу антироссийской, а ее автора – человеком, который просто не любит русских.

- Скажите, Владимир Сергеевич, последние пять лет - что это было за время для вас? Чем занимались? Как развивался бизнес? Вообще как жизнь шла?

- В последние годы я стараюсь как можно чаще приезжать на родину, на Тамбовщину (вот только недавно, кстати, снова оттуда вернулся). К сожалению, на этот раз мы ездили туда по печальному поводу – собирались на годовщину со дня смерти нашего архиепископа, который пятнадцать лет епархией руководил (архиепископ Тамбовский и Нижегородский Евгений скончался 11 октября 2002 года. – А. К.). Владыко был душа-человек! Мы с ним познакомились в Петербурге, когда он в составе тамбовской делегации во главе с губернатором приезжал на церемонию открытия на Пискаревском кладбище мемориальной плиты в память всех тамбовчан, погибших во время блокады. После знакомства с ним мы взяли на себя обязательство установить через военкоматы, собесы всех наших земляков, которые, пережив блокаду Ленинграда, остались в городе и ныне еще здравствуют. Сколько бы их ни осталось – сотня или, скажем, тысяча, - мы готовы взять шефство над ними, готовы помогать.

И, конечно, на родине для своих земляков делаем немало. Помогаем местной администрации, сообща пытаемся поднимать убыточные предприятия. Но ведь это они сейчас убыточные, главное - поднять, восстановить, а прибыль… она будет. Не сразу, но будет. Просто не надо сидеть сложа руки и ждать. Мы вот помогли родному колхозу техникой, комбайн зерноуборочный хороший купили, немецкий (у него производительность - не чета нашему, отечественному). Планов много: маслозавод, мельницы, перерабатывающие заводы надо строить, чтобы прямо там же на месте продукцию перерабатывать. Словом, есть такая идея на уровне колхоза, района построить такой вот местечковый коммунизм. Главное, чтобы люди поверили, чтобы работа была, а помогать будем. И все это окупится - не сейчас, так через пять-десять лет. Кстати, у нас великолепные отношения с местной администрацией...

- Я так понимаю, что сегодня на родине вами гордятся, как знаменитыми тамбовчанами? Вы там где-то на уровне кинозвезд?

- Ну, что гордятся - это да. Но с кинозвездами - это вы уже перегибаете. Правда, настоящих звезд мы тоже туда пытаемся вытаскивать. У нас ведь как обычно бывает? В глубинку, в провинцию артистов и калачом не заманишь. А мы вот месяц назад, когда ездили на 75-летие района, в котором я родился, пригласили с собой Сашу Розенбаума, и он дал концерт на Центральной площади. Это же был такой восторг у всех! Правда, и он был восхищен не меньше. Особенно после того, как мы съездили и показали ему усадьбу Рахманинова, которая, надо сказать, прекрасно сохранилась. И вот когда ему дали возможность сесть за пианино, на котором играл Рахманинов… У него просто не было слов. Саша поклялся, что составит свой рабочий график таким образом, чтобы обязательно выкроить дней 10 - 15 и просто пожить здесь…

- А вы, Владимир Сергеевич, не подумывали о том, чтобы попробовать выдвинуть свою кандидатуру на выборы в Госдуму?

- Мне это депутатство абсолютно безразлично. Совершенно ни к чему, тем более что и без него совершенно спокойно можно людям пользу приносить. Вот я расскажу одну такую историю. Совсем недавнюю. Мне хочется ее рассказать, потому что я считаю, что в данном случае действительно сделал большое хорошее дело.

Через три года будет 250-летие Александринского театра, старейшего в России. Это серьезный юбилей, к нему уже сейчас надо начинать готовиться. И вот в этот театр пришел новый художественный руководитель Валерий Фокин – уникальнейший человек (я, кстати, довольно давно его знаю). Ну а поскольку он во всех отношениях человек серьезный, то и к новой своей должности подошел со всей серьезностью и решил провести здесь ряд перемен. Но только он приступил к работе, ему тут же говорят: «Вообще-то, мы тебя не ждали, давай-ка ты дуй отсюда!»

Вот лично мне, ответьте, какой смысл втягиваться в эту историю? Но когда Фокин рассказал мне о том, что в театре творилось, - просто волосы дыбом. А происходило там следующее: все буфеты в театре – это кавказцы, какой-то замдиректора – то же самое… В этих буфетах, как на колхозном рынке каком-нибудь, сидят на корточках «черные», курят там, анашицу или еще что-то, по ночам с русскими девками в царских ложах вытворяют черт знает что… Ну не мог я на это все не среагировать. Пришел со своим знакомым адвокатом. Говорю: так, мол, и так, новый директор расторгает с вами договор. В ответ, естественно, вой поднялся: «у нас там семь семей, вы нас без куска хлеба оставляете». Дальше – больше. После того, как узнали, что я в этом вопросе решил помочь, так тут и в ФСБ, и в полпредстве какие-то люди засуетились. В общем, уму непостижимо, какие силы были подключены к тому, чтобы отстоять за кавказцами буфет в русском театре. Я абсолютно не шовинист, но так ведь тоже нельзя поступать.

Но я тогда все же вышел на руководителя диаспоры, мы обо всем потолковали, и они из театра в конечном итоге ушли. Заплатили мы какие-то деньги за оставленные буфетные стойки, которые они якобы сами делали, что-то еще по мелочам. Но главное - они из театра ушли… Позднее я смотрел там «Ревизора», а после спектакля встретился с руководством театра, так мне сказали, что артисты даже походку изменили. В своем родном доме наконец плечи расправили. Ты, говорят, даже не понимаешь, что здесь десять лет творилось. И я надеюсь, что это только первый шаг. Я не хочу зарабатывать деньги на таких вещах, я действительно хочу помочь этому театру, помочь побыстрее забыть про эти злосчастные десять лет. Вот, скажем, возникла идея по поводу «Катькиного садика». Идея простая до невозможности: прошел спектакль, зрители выходят на улицу, а в «Катькином саду» столы накрыты белоснежными скатертями, духовой оркестр играет. То есть создается логическое такое продолжение всей этой атмосферы праздника.

Я хочу выйти с этой идеей на администрацию района, найти подходящее садоводческое хозяйство. По большому счету, больших изменений там и не требуется - надо просто вырезать кусты у ограды, которые все равно никакой ценности не представляют, и вместо этих кустов разбить клумбы, красиво подсветить вековые деревья… Если на это нет денег, я сам готов оплатить. Естественно, надо договориться, чтобы летом вокруг сада не ставили ларьки - они там абсолютно не нужны. Понятно, что все хотят зарабатывать, но ведь вокруг куча всяких магазинов. А ларьки – это же все временно, а значит, их можно и в другом месте поставить.

- Но ларьки - это еще не все. А с местной «голубой публикой» что делать будете?

- Здесь вы правы, эта вот задача как раз самая сложная. Но мы готовы взяться и за это дело и постараться перевести эту братию куда-то в другое место. То есть я совершенно не собираюсь бороться с этим явлением – пусть каждый хочет, как он хочет. Но идеи на этот счет есть. Например, можно видеокамеры повесить, чтобы потом сюжеты женам-мужьям рассылать, подсветить все максимально, чтобы они там по кустам не гадили. То есть не войну им объявить, а просто дать понять: ребята уйдите с этой красоты, выберите себе какое-то другое место…

Вот такая история. Может быть, она совершенно не в русле той темы, о которой вы хотели поговорить, но для меня именно эти вещи сегодня наиболее важны и представляют особую ценность. Это то, за что мне не стыдно перед самим собой, то, чем я могу гордиться. Скажем так, сегодня мне это более интересно, но вы, как я понимаю, ждете от меня каких-то других историй? Из тех, что произошли за последнее время? Типа, Русланыча убили, Титыча перевезли в «Матросскую тишину»? (Русланыч – Руслан Коляк, Титыч – Юрий Шутов. - А. К.)

Ну, что касается Руслана, то тут, я думаю, вы правы, наверное, действительно привет из прошлого. Здесь вообще очень сложно делать какие-то предположения – слишком уж много у него было таких врагов, которые с удовольствием это сделали…

- У меня еще такой довольно банальный вопрос - по поводу счастья. Если бы вам предложили прожить жизнь заново, вы бы ее точно так же прожили? Я не к тому, что мы подводим итоги вашей жизни, мне принципиально такой вот человеческий момент интересен.

- Знаете, я просто стараюсь не задумываться об этом. Потому что все мы откуда-то появились, все мы куда-то уйдем. Значит, следующую жизнь проживем в другом каком-то виде. Так чего тут размышлять о том, что бы хотелось поменять? Не знаю…