Так что же вчера было главным? Как обычно, главное в России не всегда явное. Вот и вчера Владимир Путин приберег самое ценное до того момента, когда трансляция пресс-конференции федеральными телеканалами закончилась.

Парадокс, но сакраментальный вопрос: «В чем российская национальная идея?» - прозвучал в темноте, то есть когда трансляцию прекратили. Президент ответил всерьез. Сначала он учил любить Родину. Но потом вспомнил о конкурентоспособности страны. Конкурентоспособность, по президенту, нужно наращивать путем диверсификации экономики и инновационного развития. Причем последнее, по его же данным, уже происходит – «в прошлом году в основные фонды вложили 121 миллиард долларов, и только 7,8% из них было инвестировано в нефтегазовую отрасль». Остальные деньги пошли если и не исключительно в высокие технологии, то в обрабатывающую промышленность. И тут президент произвел сенсацию. Он неожиданно заявил, что уставной капитал Российского банка развития (РБР) должен увеличиться с нынешних 3,5 млрд. рублей до 2,5 млрд. долларов. Технические детали? Многие так и подумали. А на самом деле речь идет о двух моментах, по сути переворачивающих всю политику поддержки высоких технологий. Во-первых, премьер Михаил Фрадков просил у президента всего лишь 1 млрд. долларов на этот банк.

А министр финансов Алексей Кудрин был категорически против любого увеличения его уставного капитала. Это старая история противостояния премьеров и министра финансов. Бывший премьер Михаил Касьянов уже в 2001 году увеличил капитал РБР, правда, всего на 2 млрд. рублей. И тогда Кудрин был против. Сейчас - тем более: он лоббирует Внешэкономбанк в качестве главного гаранта экспорта. Но президент вчера публично сделал свой выбор в пользу премьера.

Во-вторых, диверсификацией экономики и стимулированием экспорта президент не ограничился. Он предложил свою, фактически предвыборную, экономическую программу из четырех пунктов. Первый: «Сдерживать номинальный и реальный валютный курс, чтобы макроэкономическими мерами поддерживать отечественную промышленность». Поясним: президент действительно обеспокоен тем, что в 2005 году реальный курс рубля укрепился на 10,5% (иначе трудно было сдержать инфляцию), что сделало импортные товары дешевле и, соответственно, способствовало росту импорта на 28%. Впрочем, здесь у властей особых разногласий нет – ЦБ и Минфин давно балансируют (без особого успеха) на грани допустимого укрепления валютного курса. Однако второй пункт президентской программы вызывает в правительстве и предпринимательском сообществе ожесточенные споры. Президент однозначно высказался за снижение налогового бремени, причем дважды: сначала в открытом режиме, а потом после отключения трансляции. Он уверен, что 36,8% от ВВП налоговой нагрузки на развивающуюся экономику России – это «слишком много». Ее надо срочно снижать. Но какие именно налоги надо уменьшать и когда, Путин вчера не сказал. Он не поддержал в открытую ни министра финансов Алексея Кудрина, который категорически против снижения ставки НДС до 13%, ни премьера Михаила Фрадкова, который эту идею и инициировал. Президент явно осторожничал: он боится угроз Кудрина по поводу роста инфляции в результате вливания в экономику сэкономленных бизнесменами денег. Но в то же время президент всерьез рассматривает радикальное снижение НДС: вчера он несколько раз сказал о необходимости «серьезного» уменьшения налоговой нагрузки. Более того, президент не раз подчеркнул, что работой правительства доволен и никаких кадровых изменений не предполагает.

В третьих, Путин предложил стимулировать накопления и, соответственно, вложения в экономику. Наконец, по словам Путина, «не следует забывать институциональные реформы», в частности, модернизацию электроэнергетики. Здесь он даже сделал специальную оговорку о «правильной» политике энергореформаторов: «Приятно, что РАО "ЕЭС" само предложило изменить механизм и сроки реформы». Среди институциональных реформ была выделена и полная конвертируемость рубля.

Но и это еще не все. Владимир Путин обеспечил и внешнеполитическую защиту своей экономической программы. После отключения трансляции один французский журналист задал провокационный вопрос: «Не считаете ли вы газ энергетическим оружием, наподобие ракет средней дальности в советскую эпоху?» Путин ответил не менее провокационно: «А кто вам сказал, что у нас нет новых ракет? Мы испытали такие ракеты, которые американскую систему ПРО просто не замечают. Шираку я все показал!»