Лениградская Правда
29 MARCH 2024, FRIDAY
    ТЕМЫ ДНЯ          НОВОСТИ          ДАЙДЖЕСТ          СЛУХИ          КТО ЕСТЬ КТО          БУДНИ СЕВЕРО-ЗАПАДА          РЕДАКЦИЯ     
| |
все | лучшие за неделю | лучшие за месяц | лучшие за год


11
Чем занимался оружейник Хуго Шмайссер в Ижевске
опубликовал Plu 2379 дней 23 часа 10 минут назад
Хуго Макс Рихорд Шмайссер (1884–1953), выдающийся немецкий оружейный конструктор. Сын известного оружейника Луиса Шмайссера. Работал техническим руководителем оружейной фабрики Теодора Бергманна, затем – техническим директором фирмы C.G. Haenel в Зуле. Член НСДАП с 1933 года. Автор множества патентов и изобретений в области стрелкового оружия, создатель первых в мире массовых образцов пистолета-пулемёта и штурмовой винтовки. После окончания второй мировой войны в течение 6 лет жил и работал в СССР, в городе Ижевcке.



Хуго Макс Рихорд Шмайссер (1884–1953)


О Хуго Шмайссере и его оружии уже написано много статей, но тем не менее в биографии этого выдающегося немецкого конструктора до сих пор остаётся немало белых пятен и парадоксов. В послевоенной Германии его имя было практически забыто, исключая сравнительно узкий круг специалистов в области стрелкового оружия и лиц, интересующихся военной историей. С другой стороны, в нашей стране, начиная с послевоенных лет, фамилия Шмайссер известна любому мальчишке. С ней ошибочно ассоциировались пистолеты-пулемёты MP 38 и MP 40 конструкции Г.Фольмера, стараниями кинематографа ставшие таким же неотъемлемым символом гитлеровских солдат, каким для советского солдата служили «трёхлинейка» и ППШ.



Пистолет-пулемёт MP 38 и MP 40 конструкции Г.Фольмера

Впрочем, до сегодняшнего дня ряд фирм, производящих реплики MP 38/40, называют данное оружие «шмайссер». Корни такого заблуждения кроются в популярности имени Шмайссера в довоенной Германии. Для немцев оно являлось синонимом солидности и высокого качества оружия. Широкая известность немецкого оружейника удивительна ещё и тем, что практически всё оружие отца и братьев Шмайссер производилось не под маркой «Шмайссер», а носило имена Бергманна, Хенеля и других фамильных фирм.



А сколько копий сломано в спорах по поводу некоторой внешней схожести штурмовой винтовки Хуго Шмайссера и автомата Калашникова? В Западной Европе начало этим дискуссиям положила статья, опубликованная в 70-х годах в журнале DWJ, где впервые были подробно даны сравнительные результаты двух систем и сделан вывод о сходстве ТТХ и некоторых узлов оружия.

C началом «перестройки» эти дискуссии перекочевали и в российскую прессу, не затихая поныне.

Масло в огонь подлила публикация в январском номере журнала VISIER за 1999 год, в которой были приведены результаты исследования послевоенной биографии Хуго Шмайссера. Доктор Реш из зульской фирмы Schmeisser Suhl GmbH с помощью молодой журналистки, работавшей на российском телевидении, установил, что немецкий конструктор с 1946 по 1953 года находился в Ижевске, как раз в период рождения знаменитого АК-47.

Несмотря на популярность оружия Хуго Шмайссера, его заслуги в области создания пехотного вооружения были признаны только в последние годы. Виной тому стали и политическая подоплёка (Шмайссер был членом нацисткой партии, активно работал над созданием стрелкового оружия для нужд вермахта), и нежелание стран-победителей фашисткой Германии лишний раз подчёркивать приоритет немецких конструкторов в создании и запуске в массовое производство нового вида пехотного оружия – штурмовой винтовки. Тем не менее колоссальный вклад Хуго Шмайссера в развитие пехотного вооружения ХХ века нельзя отрицать: практически все современные штурмовые винтовки и автоматы наследуют идеи, заложенные Шмайссером в конструкцию его «Штурмгевера».

Командировка в «люкс-ГУЛАГ»

Для Хуго Шмайссера вторая мировая война закончилась 3 апреля 1945 года, когда американские войска заняли Зуль и ввели полный запрет на производство оружия. Руководству и работникам фирмы «Хенель», где работали братья Шмайссер, не разрешался доступ на территорию предприятия. Хуго и Ханс Шмайссер подвергались допросам со стороны американских и британских спецслужб. Особый интерес у западных разведчиков вызывали, разумеется, персона Хуго Шмайссера и сведения о последних немецких разработках в области стрелкового вооружения.

Однако очень скоро этот интерес заметно ослаб. Вероятно, причина была в малой заинтересованности американских и английских специалистов в тематике работ Шмайссера и фирмы «Хенель» в последние годы войны. Новое автоматическое пехотное оружие Шмайссера под укороченный патрон 7,92×33 американцы сочли недостаточно мощным и ввели в качестве стандартного боеприпаса винтовок и пулемётов патрон калибра 7,62х51. Принятая на вооружение армии США в 1957 году винтовка M14 была фактически модернизацией довоенного «Гаранда» М1 и сохраняла типичные черты классических самозарядных винтовок 30–40-х годов.

Столь же консервативны были американцы в вопросе внедрения высокопроизводительных методов изготовления деталей оружия (в частности, в отношении широко применяемой в конструкции штурмовой винтовки Sturmgewehr 44 (StG 44) листовой штамповки) и сохраняли приверженность традиционным станочным технологиям. «Штурмгевер» в связи с этим характеризовался ими как оружие «военного времени». Янки также критиковали громоздкость, относительно большой вес, баланс и надёжность штурмовой винтовки Шмайссера, особенно в сравнении с лёгким карабином U.S. M1 «Карбайн». Достоинства же и удачный опыт боевого применения StG 44 были отнесены ими к нацистской пропаганде «нового чудо-оружия».



Автомат "Калашникова" (вверху) и винтовка Sturmgewehr 44 (StG 44)

Британцы несколько больше интересовались наработками немецких оружейников и даже какое-то время экспериментировали с собственным образцом штурмовой винтовки под патрон 7×43, однако под давлением США вынуждены были вместе с другими союзниками по НАТО ввести в качестве штатного патрона американский боеприпас 7,62х51.

Так что к фирме Хенеля–Шмайссера у союзников вскоре остались лишь меркантильные интересы, заключавшиеся в экспроприации продукции, находившейся на территории предприятия. Трофеями американцев стали несколько мотоциклов и велосипедов, 300 пневматических и охотничьих ружей, около 1300 пистолетов-пулемётов и полмиллиона патронов к ним. Позже руководству, а затем и персоналу, было разрешено посещение предприятия. Всё производственное оборудование и здания остались нетронутыми.

В соответствии с ялтинскими соглашениями, сделанными на конференции в феврале 1945 года Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным, Тюрингия располагалась в советской оккупационной зоне, и часть её территории, захваченная союзниками, должна была быть передана под контроль СССР. Поэтому в июне 1945 года американские войска покинули Зуль, и в столице немецких оружейников власть перешла в руки советской военной администрации.

Советские власти проявили больший интерес к разработкам Шмайссера. В первую очередь ими была изъята вся конструкторская и технологическая документация для производства оружия, начиная от чертежей деталей оружия и заканчивая чертежами и спецификациями необходимых для его производства приспособлений, инструментов и калибров.

10 августа 1945 года C.G.Haenel передала советской военной администрации всё оставшееся на предприятии оружие и боеприпасы, включая 171 образец коллекционного оружия XVII–ХIX веков. Из имевшихся готовых деталей также собирались различные образцы производившегося «Хенель» оружия, в том числе 100 штурмовых винтовок StG 44. Последние были переданы советским военным 7 сентября 1945 года.

После окончания войны в советской оккупационной зоне начали действовать так называемые «технические комиссии», состоявшие из советских и немецких специалистов и преследовавшие цель реконструкции военно-технических достижений третьего рейха для последующего использования в новых советских разработках. В октябре 1945 года Хуго Шмайссер был привлечён к деятельности одной из таких комиссий. Она располагалась на заводе «Зимсон» (в нацистские времена «Густлофф-Верке»). Хуго работал в её составе вместе с другими известными немецкими оружейниками, такими как, скажем, главный конструктор «Густлофф-Верке» Карл Барнитцке, и получал жалованье в размере 750 марок в месяц.

Почему же Шмайссер, которого трудно заподозрить в симпатии к СССР, пошёл на сотрудничество с советской стороной? Дело в том, что события на фирме «Хенель» развивались совершенно не в его пользу. 1 ноября 1945 года совет трудового коллектива проголосовал за передачу управления предприятием земле Тюрингия. Через месяц его руководителю и владельцу Герберту Хенелю объявили о закрытии производства, а 8 января 1946 на предприятие был наложен секвестр. C.G.Haenel вместе с другими зульскими оружейными фирмами – Sauer & Sohn, Merkel, Greifelt & Co – национализировалась. И был образован VEB Jagd-und Sportwaffenkombinat Ernst Thälmann Suhl (VEB ETW) – зульский комбинат имени Эрнста Тельмана по выпуску спортивно-охотничьего оружия. Из семьи Шмайссер лишь Хансу Шмайссеру удалось остаться на фирме, он стал выполнять обязанности коммерческого директора. Хуго Шмайссер же был вынужден искать источник существования, чтобы прокормить себя и семью. Поэтому он с радостью согласился на предложение советских военных работать в составе технической комиссии.

Этим согласием Хуго подписал себе приговор о долгосрочной ссылке-командировке в далёкий приуральский город Ижевск. Помимо основной цели – сбора сведений о немецких военных разработках – у технических комиссий была ещё и побочная задача: выявить среди немецких специалистов наиболее ценных работников и сформировать из них рабочие группы, способные выполнять задания по использованию немецкой науки и техники уже на территории СССР.

Хотя формально поездка в Советский Союз была для немецких специалистов добровольной, на практике отказ от неё был невозможен. Советская сторона объявила, что эта командировка рассматривается как вклад в компенсацию ущерба, нанесённого Германией СССР в ходе войны. И те немцы, кто высказался против подобной перспективы, были просто вывезены насильно. В то же время, советские власти, опасаясь саботажа со стороны немецких специалистов, обещали им достаточно щедрое вознаграждение: каждому немецкому учёному, конструктору или технику был установлен продовольственный паёк и зарплата от 3 от 10 тысяч рублей, в зависимости от квалификации.

Командированным в СССР разрешалось даже брать членов семьи, мебель и другое бытовое имущество. Доходило до анекдотических ситуаций: жена одного из немецких спецов очень любила свою корову, ни за что не хотела с ней расставаться, и советская администрация разрешила женщине взять животное.

Сотрудники Управления контрразведки Группы советских оккупационных войск, осуществлявшие операцию по перевозке из Германии в СССР немецких специалистов, допускали и другие «вольности». Тем немцам, кто не имел семьи, разрешалось ехать с жёнами неофициальными, гражданскими, проще говоря, любовницами. Такой либерализм имел весьма прагматичные корни: советское командование старалось любым способом обеспечить наилучшие условия и получить наибольшую отдачу от своих вчерашних противников.

Хотя специалисты-одиночки находились в худшей ситуации, нежели семейные пары (последним полагался больший паёк), Хуго Шмайссер решил ехать один. У его жены Нелли были проблемы со здоровьем, а их единственный сын Ульрих, будучи инвалидом детства, нуждался в постоянном уходе. По словам Шмайссера, перед отъездом в СССР русский майор обещал ему высокий должностной оклад и успокаивал, что зарплата в России не только обеспечит семью, но также значительно улучшит его положение.

Крупнейший в истории ХХ столетия трансфер инженерно-научных кадров начался в октябре 1946 года. Проводился он внезапно, дабы застать людей врасплох и не допустить их ухода на Запад. На рассвете к домам подъезжали грузовики с солдатами. В пять-шесть утра раздавался стук в дверь, и в доме появлялся офицер в сопровождении переводчика и вооружённых солдат. Переводчик зачитывал приказ советской военной администрации об отправке немецких специалистов в СССР на 5 лет для продолжения работы. Семье давалось несколько часов на сборы, затем солдаты начинали грузить мебель и домашнюю утварь в машины. В Советский Союз немцы доставлялись особыми поездами в запертых вагонах, чтобы избежать бегства или внешних контактов. В мягком вагоне одного из таких поездов Хуго Шмайссер прибыл к месту своего назначения 24 октября 1946 года. Цель поездки – Ижевск, стала известна прибывшим лишь по окончании их двухнедельного путешествия.



Дом № 133 на улице Красной в Ижевске, где 5 лет жил Хуго Шмайссер


Всех немецких специалистов поселили в четырёхэтажном доме № 133 на улице Красной (первый дом техперсонала «Ижстальзавода», построенный в 1925 году для заводской элиты). Со временем он потерял значение элитного дома, так как находился в самом центре Ижевска, недалеко от завода, на шумном, пыльном месте. Начальство постепенно перебралось в более удобные квартиры, и дом на Красной улице стал играть роль заводской гостиницы. Тем не менее бытовые условия, по меркам советского времени, были просто шикарными: семьи поселили в просторные квартиры, имевшие от одной до четырёх комнат. Несколько непривычным было пользование коммунальной кухней, однако с этим немцы вскоре смирились. К прибывшим был приставлен сопровождающий, на которого возлагалось решение бытовых вопросов и помощь в адаптации к незнакомому городу.

«Ни на каких работах завода использован он быть не может…»

Специалисты из Германии должны были работать на заводе № 74 (сегодня ОАО «Ижмаш»). Всего 16 человек. Большую часть составляли конструкторы и технологи фирм «Густлофф-Верке», «Гроссфусс», ДКВ и ДККА. Кроме Шмайссера, наиболее известными были доктор Вернер Грунер и Курт Хорн – создатели пулемёта MG 42, главный конструктор «Густлофф-Верке» Карл Барницке и главный конструктор мотоциклов ДКВ Герман Вебер. В соответствии с прежней работой и специальностями, командированных разбили на четыре группы: конструкторы по вооружению, специалисты мотоциклетного производства, специалисты по холодной штамповке и химики-лаборанты. В группу вооружений вошли всего 6 человек: доктор Вернер Эрнст Грунер («Гроссфусс»), Карл Август Барницке («Густлофф-Верке»), Оскар Шинк («Густлофф-Верке»), Курт Отто Хорн («Гроссфусс»), Оскар Генрих Бетцольд («Густлофф-Верке»), Хуго Макс Рихорд Шмайссер («Хенель»).



Эта группа была сформирована при отделе Главного конструктора (отдел № 58). Старшим назначили Барницке, а Грунера, Шинка, Хорна, Бетцольда и Шмайссера зачислили на должности конструкторов. С заводской стороны немецких конструкторов по вооружению обслуживали руководитель группы ОГК Жевашев и переводчица Таипова.

Для работы было выделено отдельное, изолированное помещение на территории завода («мотоциклисты» и «штамповщики» разместились снаружи, в здании заводоуправления). В начале и конце рабочего дня, а также во время обеда, немцев на всём пути до проходной обязательно сопровождал представитель комендатуры завода. Посещение цехов немецким оружейникам было запрещено, так как их деятельность не была связана с производственными участками. Исключение составляли немцы, работавшие в заводоуправлении – им разрешалось посещать, по мере необходимости, цеха мотоциклетного производства.

Поэтому в основном работники «Ижмаша» сталкивались с приезжими в обеденный перерыв на фабрике-кухне №2, расположенной также вне завода напротив здания заводоуправления. Особых препятствий в общении с немецкими специалистами не чинилось, и сотрудникам завода даже разрешалось беседовать с ними через переводчика. Немцам русский язык давался трудно, мало кому удавалось изучить его даже для разговора на бытовом уровне. Единственным исключением стал Вернер Грунер, он мог сносно говорить по-русски и даже подписывать чертежи. В целом же общение ограничивалось взаимным приветствием: «Гутен таг!»

Архивные документы свидетельствуют, что немецкая группа на «Ижмаше» была очень небольшой. И её фактическая численность (16 человек) явно противоречит количеству немецких специалистов – 340 человек, которое приводит в своих исследованиях доктор Реш. Возможно, в последнем случае речь идёт об общем числе учёных, инженеров, техников и рабочих из Германии, находившихся в тот период не только на «Ижмаше», но и на других ижевских предприятиях. Так, по некоторым данным, в Ижевске работали также специалисты-оптики фирмы «Карл Цейс».

Однако документальных свидетельств о немецких специалистах на иных предприятиях столицы Удмуртии на сегодняшний день не найдено. Точно известно, правда, что в послевоенном Ижевске было много пленных немцев, размещённых в двух лагерях на окраине города и занятых большей частью в строительстве. Может быть, они были причислены к небольшой группе немецких «военспецов»? На этот вопрос также нет ответа.

Следует также заметить, что в других важнейших оружейных центрах – Туле, Коврове и Климовске – немецких специалистов не было. Ижевск стал исключением по следующей причине. В послевоенное время в столице Удмуртии производством стрелково-пушечного вооружения занимались три оружейных завода: завод № 74 («Ижмаш»), завод № 622 (основан в 1942 году на базе эвакуированного в Ижевск ТОЗа, сегодня «Ижевский механический завод») и завод № 524 («Ижевский мотозавод», позже переименованный в «Аксион»). Все упомянутые предприятия выпускали различные образцы стрелкового вооружения, разработанные в стенах московских и тульских КБ.

Правда, в 1933 году на «Ижмаше» было открыто бюро конструирования объектов новых вооружений, позже ставшее отделом Главного конструктора, а сегодня являющееся конструкторско-оружейным центром (КОЦ). Однако вплоть до пятидесятых годов специалисты этого бюро занимались освоением, доводкой и конструкторским сопровождением серийного производства разработанных в Москве, Туле и Коврове изделий. Так, только в годы Великой Отечественной войны конструкторам «Ижмаша» пришлось освоить 20 новых видов вооружения. Загруженность текущей работой и отсутствие собственных опытных кадров не давали возможность ижевскому бюро заняться разработкой собственных проектов. Хотя периодически в стенах ижевского КБ появлялись такие оружейные мэтры, как Симонов, Дегтярёв, Шпитальный, Комарицкий, Нудельман, Суранов, Березин, их пребывание в Ижевске было временным и обуславливалось помощью в организации производства разработанных ими систем оружия.

Данное обстоятельство делало Ижевск идеальным местом для пребывания немецких специалистов. Во-первых, из-за режима тотальной секретности, насаждённой в те времена ведомством Берии. То, что в целях сохранения секретности немцев ознакомили с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июля 1947 года о перечне сведений, составляющих Государственную тайну, и взяли с них расписки о неразглашении ставших им известных сведений, было очень слабым утешением для органов госбезопасности. Никто не гарантировал, что, вернувшись в Германию, люди, ещё вчера трудившиеся на противника, получив ценную информацию о новой советской оборонной технике, не смогут перебежать с территории ГДР на Запад. В Ижевске же специалисты из Германии были удалены от мест создания образцов вооружения и не могли ничего узнать о новых советских проектах. Основным же видом продукции тогдашнего оружейного производства «Ижмаша» были карабины образца 1944 года, производство которых особой тайны не представляло.

Во-вторых, немецкие конструкторы могли помочь при решении одной из важнейших задач, решаемых «Ижмашем» в послевоенные годы – освоении конверсионных видов продукции. С 1945 года здесь снова начался выпуск мотоциклов и станков, а также освоено производство сельхозинвентаря, мебели, предметов бытового назначения и спортивно-охотничьего оружия. Для немецких инженеров-оружейников, трудившихся долгое время в условиях ограничений Версальского договора, слово «конверсия» было хорошо знакомо, и их опыт мог быть весьма полезным. Третье. Группа немецких специалистов могла оказать помощь в подготовке молодых конструкторских кадров «Ижмаша». В городе тогда не существовало ни одного технического вуза, специалистов-оружейников готовил единственный Индустриальный техникум. Немецкие конструкторы же были, несомненно, ценным источником информации, а выполненные ими проекты, технические отчёты и другая документация могли быть использованы в учебно-демонстрационных целях.

Теперь перейдём к самому интересному: чем непосредственно занимался Хуго Шмайссер на «Ижмаше»? В общей характеристике иностранных специалистов при отделе Главного конструктора завода № 74 Министерства вооружений говорится, что с 1946 по 1948 год группа работала по специальному заданию Технического Управления. Все задачи были выполнены группой немецких конструкторов в январе 1949 года, о чём сообщалось в Техническое Управление и 5-й Главк Министерства вооружений. Дополнительных заданий со стороны Министерства вооружений не поступало.

После этого конструкторская группа, как свидетельствует данный документ, выполняла текущие работы: проектирование приборов и приспособлений, модернизацию аппаратуры и т. д. Далее в этом документе идёт очень важный вывод: «использовать их по назначению невозможно, ввиду секретности работы отдела». Затем в тексте приводятся краткие характеристики немецких конструкторов с оценкой их квалификации и отношения к выполняемым заданиям. Хуго Шмайссер получил наихудшую оценку руководителей завода, которая звучала дословно так: «6. ШМАЙССЕР Гуго Макс Рихорд. Технического образования не имеет. В процессе своей работы над проектами проявил себя как практик-конструктор. От каких-либо конструкторских разработок отказывается, ссылаясь на отсутствие специального образования и неумение самостоятельно конструировать. Ни на каких работах завода использован он быть не может».

Документ датирован 2 сентября 1949 г., подписан и.о. Главного инженера Лавреновым и и.о. Главного конструктора Колпиковым. С какой же целью был выпущен сей документ, для чего нужны были характеристики немецких специалистов?

Ответ кроется в дате документа. Именно в сентябре 1949 года вышел приказ об увольнении в запас Михаила Калашникова, и он был зачислен на должность ведущего инженера при отделе Главного конструктора. C этого момента завод должен был начать массовый выпуск автоматов АК-47. Сам Калашников вспоминает, что в тот период было много работы: только за два года войсковой эксплуатации автомата на завод поступило около 50 замечаний и предложений.

В то же время приказ Военного Министра от 29.06.1949 г № 0086 требовал обеспечения режима строгой секретности при освоении и эксплуатации нового оружия и его боеприпасов. Привлечение иностранных специалистов к производству нового оружия было бы для руководства завода постоянной головной болью и вряд ли оправдало бы ту пользу, которую могли принести немецкие инженеры, общавшиеся с советскими коллегами через переводчицу и не имевшие допуска к производственным цехам.

Обращал на себя внимание и раскол в маленьком коллективе немецких специалистов. Если Грунер, Барницке, Шинк, Хорн работали старательно и заслужили относительно неплохой отзыв от заводского руководства, то Бетцольд и Шмайссер фактически саботировали работу.

Немецкие исследователи, желающие подтвердить важность работы Шмайссера в СССР, подчёркивают, что конструктору был установлен вполне приличный оклад, и он имел возможность переводить значительную сумму, около 2000 марок, своей семье в Германию. Однако относительно хорошие условия Хуго Шмайссер имел только сначала. Хотя ему был обещан оклад примерно в 5000 рублей, уже в декабре 1946 – январе 1947 года его реальный заработок был уменьшен на 30-40% и составлял 3500 рублей. Расчётом же № 101 от 27 февраля был установлен ещё меньший оклад – 2500 рублей, поставивший Хуго и его семью в тяжёлое финансовое положение. Двукратное (по сравнению с обещанной суммой) снижение зарплаты заставило Шмайссера обратиться к директору «Ижмаш» с жалобой. В ней он просил пересмотреть столь низкий оклад, не соответствующий его квалификации. В письме Шмайссер также писал: «Если меня не сумеют лучше использовать, то прошу учесть мой возраст и возвратить в Германию, где моя больная жена и неизлечимо больной сын нуждаются в моей помощи».

Одним из тех, кому приходилось сталкиваться с Хуго Шмайссером на «Ижмаше», был известный советский оружейник Евгений Федорович Драгунов, создатель снайперской винтовки СВД и ряда моделей спортивно-охотничьего оружия. Евгений Федорович вспоминал, что именитый немецкий конструктор сколь-либо серьёзного впечатления на него не произвёл. К тому времени Хуго был уже довольно стар (ему перевалило за 60) и имел проблемы со здоровьем – он страдал хроническим заболеванием лёгких. Да и к самой работе Шмайссер относился «с большой прохладцей». По словам сына Е.Ф. Драгунова, любимым занятием Хуго Шмайссера в рабочее время было чтение «Популярной механики» – известного американского научно-популярного журнала, чем-то сходного с отечественной «Техникой–молодёжи».

Свидетелем пребывания немецких инженеров-оружейников в Ижевске был Владимир Наумович Гринберг, заместитель главного конструктора «Ижмаш» и создатель метеоракет, позднее посвятивший себя преподавательской работе на машиностроительном факультете Ижевского технического университета, где занимался подготовкой инженеров-оружейников. Владимир Наумович столкнулся с немецкими специалистами во время своей практики на «Ижмаше». Он так вспоминает этот эпизод биографии.

«Их привезли из Германии, они сидели в отдельной комнатке, общаться с ними было нельзя. Кто знает конструкторское бюро «Ижмаша» на втором этаже, где расположены всякие службы, – там и была их комнатка. Поскольку мы проходили конструкторскую практику, это была база практики, мы должны были поутру являться к нашему руководителю – зам главного конструктора Камзолову, известному в городе человеку, – и мы этих немцев видели, насчитали пять или шесть человек. Они без конца чертили, чертили оружие. Им давали задание то на одно оружие, то на другое, но никуда это не шло, чертежи у них брали и складывали, брали и складывали. Накопилась огромная пачка чертежей, которая существует до сих пор, как я узнавал.

Позже, когда я смог это оценить, меня поражала в этих чертежах блестящая графика – таких красивых, потрясающе красивых чертежей я никогда и нигде больше не видел. Чертили они совершенно великолепно. Причём могли делать какую-нибудь оружейную систему изначально: заготовки, штамповки, холодная, горячая штамповка, техпроцесс и наконец само оружие. Могли делать все, были крайне универсальны. Когда понадобилось сделать машину для испытания пружин, они тут же вынули какие-то специализированные линейки для расчёта пружин, начали считать, делать и сделали. Требовалось сделать крыло для мотоцикла – глубокое, они и его спроектировали…Уровень был высокий…».

Удивительный парадокс! Специалисты столь высокой квалификации были заняты, главным образом, тем, что наполняли своими чертежами полки заводских архивов и работали, как говорится, «на подхвате»?

Возвращение на родину

Хуго Шмайссер вернулся в Германию 9 июня 1952 года после почти шестилетнего пребывания в СССР. Немецкая пресса откровенно лукавит, подчеркивая, что Шмайссер возвратился на родину несколько позже других немецких специалистов, поскольку он якобы был очень важен для Советского Союза.

Хуго Шмайссер приехал в Зуль с тяжёлым чувством. Пока он был в СССР, умер его сын Ульрих, тяжело болевший всю свою жизнь и проведший большую её часть в больнице. Фирма «Хенель» прекратила своё существование, а все патентные права Шмайссера утратили к тому времени силу. Хуго и Нелли жили одни на фамильной вилле «Югендстиль» на улице Философенвег, 5 в Зуле. Через несколько месяцев после возвращения с Хуго Шмайссером пытались наладить контакты представители спецслужб США и Великобритании. В первую очередь их интересовали подробности пребывания Хуго в Ижевске и сведения о новом стрелковом оружии русских – автомате АК-47.

Британцы даже разработали план похищения Хуго Шмайссера с территории ГДР. По их замыслу на спортивную площадку, неподалеку от виллы Шмайссеров, должен был приземлиться вертолёт, на котором предполагался перелёт Хуго Шмайссер с женой в Западную Германию. Несмотря на уговоры британских агентов (они пытались добиться согласия Хуго через его брата Отто из Гамбурга), Хуго Шмайссер отклонил дерзкий план побега и отказался сотрудничать с западными спецслужбами. Свой отказ он мотивировал плохим состоянием здоровья.

Однако существовала и другая причина, о которой Хуго Шмайссер поведал своим сёстрам. Находясь в СССР, Хуго Шмайссер дал подписку о неразглашении сведений о своей деятельности в Ижевске. Очевидно, он боялся возмездия с советской стороны в случае нарушения обязательств. Кроме того, отработавшие в СССР немецкие специалисты, даже бывшие членами НСДАП, не подвергались преследованию за своё нацистское прошлое. В случае же неудачного побега существовал риск, что такое положение дел может резко измениться.

Умер Хуго Шмайссер 12 сентября 1953 года в больнице города Эрфурта в ходе операции на лёгких. Поскольку у семьи Шмайссер не было достаточно денег для собственного надгробия, Хуго похоронили в фамильном склепе семьи Ценер, из которой происходила его жена Нелли. Там же покоится их сын Ульрих. Через четыре года Ханс Шмайссер возвратился в ГДР и нашёл приют у вдовы Хуго, Нелли. Они продали когда-то роскошную фамильную виллу, ставшую зданием местной торгово-промышленной палаты. В 1996 году эту виллу снесли под предлогом строительства здания для реабилитационной клиники.

Штурмовая винтовка Sturmgeweh (MP 43/MP 44). История создания


В начале 1938 года Хуго Шмайссер приступил к работе по созданию нового образца пехотного оружия под укороченный 7,92 x 33 мм патрон, разработанный фирмой Polte из Магдебурга. Это оружие классифицировалось первоначально как «автоматический карабин» и должно было вести эффективный огонь на дистанции до 800 м.

«Разведка» фирмы «Вальтер» узнала о проекте конкурентов, и вальтеровцы обратились к военному ведомству со своим предложением о разработке аналогичной модели. Так возник конкурс двух выдающихся конструкторов – Хуго Шмайссера и Эриха Вальтера. Оружие фирмы Haenel C.G. получило индекс MkB 42(H), «Вальтера» – MkB 42 (W). Оба образца были схожи и различия ограничивались принципом запирания (перекос затвора у Шмайссера и поворот затвора у Вальтера) и устройством газоотводной системы.

Вальтеровский образец имел более сложный газовый двигатель с кольцевым поршнем, охватывающим ствол. Кроме этого, модель конкурентов Шмайссера обладала рядом недостатков в эргономике оружия. Поэтому оружейное ведомство предпочло более надёжную и удобную модель MkB 42(H).

Новое оружие отличалось, кроме боеприпаса, технологией изготовления – значительная часть деталей выполнялась листовой штамповкой. Так Хуго Шмайссер и фирма Haenel C.G. не имели опыта в данной области, на помощь были приглашены специалисты фирмы Merz-Werke из Франкфурта. Применение новой техники изготовления привело к тому, что расход материала на производство MkB 42(H) был практически такой же, как для изготовление пистолета-пулемёта МP 38/40.

Ознакомившись с автоматическими карабинами Вальтера и Шмайссера, Гитлер счёл их неперспективным оружием. Его не устраивала максимальная дальность нового оружия, которая вследствие применения укороченного 7,92-мм патрона составляла 800 м. Фюрер требовал дальности 1200 м, якобы необходимую для ведения войны в пустыне.

Вопреки приказу Гитлера о запрещении дальнейшей разработки MkB 42(H), командование вермахта продолжало работы по его совершенствованию и присвоило ему «пистолетно-пулемётное» обозначение MP 43 с тем, чтобы скрыть факт разработки нового вида пехотного оружия. После того, как оружие Хуго Шмайссера прошло испытания на Восточном фронте и зарекомендовало себя с наилучшей стороны, Гитлер был вынужден изменить своё решение. По воспоминаниям немецких фронтовиков, одному из подразделений вермахта, вооруженном MP 43, удалось в ходе боя уничтожить штурмовую группу из 50 советских солдат без потерь со своей стороны.



Хуго Шмайссер поясняет фюреру матчасть винтовки StG 44


Получив данный отчет с фронта, Гитлер уже не имел сомнений в эффективности нового оружия и на следующий день выпустил приказ о принятии его на вооружение. Sturmgewehr 44 (MP 43/44), или сокращенно StG 44, значительно превосходил по мощности и дальности огня пистолеты-пулемёты, и в отличие от винтовок обладал способностью вести эффективный автоматический огонь. Кроме нового патрона, новшествами, опробованными вместе с StG, 44 были оптический прицел ZF-4, прицел ночного видения ZF.1229 «Вампир», прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы, кривоствольная насадка на ствол для стрельбы из-за укрытий, монтируемый на ствол гранатомёт для стрельбы винтовочными гранатами.

После образования ФРГ будущий министр обороны Франц Йозеф Штраус предложил принять StG 44 на вооружение бундесвера. Его производство планировась развернуть вновь в Оберндорфе на фирме «Хеклер унд Кох». Однако к этому времени немецкими специалистами совместно с испанской фирмой СЕТМЕ был создан новый образец штурмовой винтовки под стандартный патрон НАТО 7,62 x 51 мм. Она имела роликовое запирание, благодаря чему трудоёмкость изготовления её была на 30% меньше, чем у StG 44.

В ГДР же было принято другое решение, и StG 44 наряду с пистолетами-пулемётами Шпагина, винтовкой Маузера стал основным типом стрелкового вооружения народной полиции ГДР. По состоянию на 30 июля 1958 года в вооруженных силах Восточной Германии имелось 16093 единиц штурмовых винтовок Шмайссера. Eщё в 1989 (!) году в ГДР имелись подразделения, оснащённые этим оружием.

После объединения Германии в 1990 году бундесверу в наследство досталось некоторое количество StG 44 со складов ННА ГДР. Их хотели передать турецкой полиции, однако состояние этого оружия было весьма плохое, и от данного решения отказались.

После 1945 года StG 44 находился на вооружении также в Чехословакии, Югославии (ВДВ) и во французком Иностранном легионе. Французы, в свою очередь, передали в 50-х годах некоторое число StG 44 южновьетнамской полиции.

В годы холодной войны ГДР экспортировал StG 44 в ряд стран Африки и Среднего Востока.

В некоторых регионах это оружие Хуго Шмайссера можно встретить и сегодня. Например, немецкие солдаты, входящие в состав KFOR на Балканах, с удивлением обнаружили, что «прадедушка» их современных штурмовых винтовок G36 до сих пор находится в применении у различных вооруженных формирований.

Впрочем, в самой Германии сейчас можно официально приобрести оригинальный StG 44, переделанный в полуавтоматическое оружие. Две немецкие фирмы, Röhm GmbH и Sport Systeme Dittrich произодят самозарядные варианты штурмовых винтовок Шмайссера. Первая из них предлагает реплики StG 44 под холостые патроны 9 мм P.A.K, вторая – под оригинальные патроны 7,92 x 33 мм.

 
Комментарии
Сергей
добавил Plu 2379 дней 20 часов 57 минут назад
Создатели установленного в Москве 19 сентября 2017 года памятника советскому оружейнику Михаилу Калашникову разместили на нем схему немецкой штурмовой винтовки, созданной работавшим в нацистской Германии конструктором Хуго Шмайссером, сообщил на своей странице в сети Facebook военно-исторический редактор журнала Rolling Wheels и бывший сотрудник Центрального музея Великой Отечественной войны Юрий Пашолок.

В своем сообщении Пашолок опубликовал фото постамента памятника Калашникову, особо отметив размещенную на нем схему винтовки.

На вопрос другого пользователя: «Штуг-44 впихнули?» — Пашолок ответил: «Да, взрыв-схема «Штурмгевера». Под взрыв-схемой обычно понимают чертеж с указанием всех деталей оружия, включая мельчайшие винты и комплектующие, а под «Штуг-44» и «Штурмгевером» — немецкую штурмовую винтовку времен Второй мировой войны Sturmgewehr 44.

Автор памятника Калашникову Салават Щербаков в разговоре с РБК признал, что в проект «могла закрасться» ошибка.

«Это очень маленькая фоновая вещь. Я даже удивляюсь, как ее разглядели. Мы ее брали из источников. И там где, мы ее брали, написано «Автомат Калашникова». Что-то из интернета», — пояснил скульптор.

Щербаков также отметил, что «если там есть ошибка», то она «исправляется очень легко».
Для того, чтобы оставить комментарий к этому материалу, вам необходимо авторизоваться или зарегистрироваться.

Логин
Пароль

Архив Ленправды
2024
01 02 03
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2024
01
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
05 12
2001
10
2000
10
1999
04
2024
01 03
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002
2001
2000
1999
1998
1997
1996
1995
1994
1993
10 11
    ТЕМЫ ДНЯ          НОВОСТИ          ДАЙДЖЕСТ          СЛУХИ          КТО ЕСТЬ КТО          БУДНИ СЕВЕРО-ЗАПАДА          РЕДАКЦИЯ     
© 2001-2024, Ленправда
info@lenpravda.ru